Одна из вещей, которая бросается в глаза, когда приезжаешь в Европу — это поразительная терпеливость аборигенов, несколько непривычная для выходцев из бывшего СССР.
Тут, конечно, надо сразу отметить, что Европа большая и средний размер чаши терпения разнится от страны к стране. Южане (греки, испанцы и, конечно же, итальянцы) заметно менее выдержаны по сравнению со скандинавами, но, тем не менее, паттерн просматривается довольно чётко.
Россия
У россиян чаша терпения в среднем совсем маленькая — так, чашечка. Особенно у чиновников и обслуживающего персонала: стоит лишь что-нибудь с первого раза не понять или, не дай бог, не расслышать — повторено это будет уже с заметным раздражением.
Справедливости ради стоит всё же сказать, что в сфере обслуживания ситуация постепенно меняется в лучшую сторону и чаша понемногу растёт. Всё чаще сталкиваешься с вежливым и дружелюбным обращением — что порою даже сбивает с толку. Вероятно, связано это с тем, что уже выросло поколение, не знавшее совка и не читавшее классику Зощенко.
Михаил Зощенко, «Нервные люди»
Недавно в нашей коммунальной квартире драка произошла. И не то что драка, а целый бой. На углу Глазовой и Боровой.
Дрались, конечно, от чистого сердца. Инвалиду Гаврилычу последнюю башку чуть не оттяпали.
Главная причина — народ очень уж нервный. Расстраивается по мелким пустякам. Горячится. И через это дерется грубо, как в тумане. Оно, конечно, после гражданский войны нервы, говорят, у народа завсегда расшатываются. Может, оно и так, а только у инвалида Гаврилыча от этой идеологии башка поскорее не зарастет.
А приходит, например, одна жиличка Марья Васильевна Щипцова, в девять часов вечера на кухню и разжигает примус. Она всегда, знаете, об это время разжигает примус. Чай пьет и компрессы ставит.
Так приходит она на кухню. Ставит примус перед собой и разжигает. А он, провались, совсем не разжигается.
Она думает: «С чего бы он, дьявол, не разжигается? Не закоптел ли, провались совсем!»
И берет она в левую руку ёжик и хочет чистить.
Хочет она чистить, берет в левую руку ёжик, а другая жиличка, Дарья Петровна Кобылина, чей ёжик, посмотрела, чего взято, и отвечает:
— Ёжик-то, уважаемая Марья Васильевна, промежду прочим, назад положьте.
Щипцова, конечно, вспыхнула от этих слов и отвечает:
— Пожалуйста, отвечает, подавитесь, Дарья Петровна, своим ёжиком. Мне, говорит, до вашего ёжика дотронуться противно, не то что его в руку взять.
Тут, конечно, вспыхнула от этих слов Дарья Петровна Кобылина. Стали они между собой разговаривать, шум у них поднялся, грохот, треск.
Муж, Иван Степаныч Кобылин, чей ёжик, на шум является. Здоровый такой мужчина, пузатый даже, но, в свою очередь, нервный.
Так является этот Иван Степаныч и говорит:
— Я, говорит, ну, ровно слон работаю за тридцать два рубля с копейками в кооперации, улыбаюсь, говорит, покупателям и колбасу им отвешиваю, и из этого, говорит, на трудовые гроши ёжики себе покупаю, и нипочём то есть не разрешу постороннему чужому персоналу этими ёжиками воспользоваться.
Тут снова шум, и дискуссия поднялась вокруг ёжика. Все жильцы, конечно, поднаперли в кухню. Хлопочут.
Инвалид Гаврилыч тоже является.
— Что это, — говорит, — за шум, а драки нету?
Тут сразу после этих слов и подтвердилась драка. Началось.
А кухонька, знаете, узкая. Драться неспособно. Тесно. Кругом кастрюли и примуса. Повернуться негде. А тут двенадцать человек вперлось. Хочешь, например, одного по харе смазать — троих кроешь. И, конечное дело, на все натыкаешься, падаешь. Не то что, знаете, безногому инвалиду — с тремя ногами устоять на полу нет никакой возможности.
А инвалид, чертова перечница, несмотря на это, в самую гущу вперся. Иван Степаныч, чей ёжик, кричит ему:
— Уходи, Гаврилыч, от греха. Гляди, последнюю ногу оборвут.
Гаврилыч говорит:
— Пущай, говорит, нога пропадет! А только, говорит, не могу я теперича уйти. Мне, говорит, сейчас всю амбицию в кровь разбили.
А ему, действительно, в эту минуту кто-то по морде съездил. Ну, и не уходит, накидывается. Тут в это время кто-то и ударяет инвалида кастрюлькой по кумполу.
Инвалид — брык на пол и лежит. Скучает.
Тут какой-то паразит за милицией кинулся.
Является мильтон. Кричит:
— Запасайтесь, дьяволы, гробами, сейчас стрелять буду!
Только после этих роковых слов народ маленько очухался. Бросился по своим комнатам.
«Вот те, — думают, — клюква, с чего ж это мы, уважаемые граждане, разодрались?»
Бросился народ по своим комнатам, один только инвалид Гаврилыч не бросился.
Лежит, знаете, на полу скучный. И из башки кровь каплет.
Через две недели после этого факта суд состоялся.
А нарсудья тоже нервный такой мужчина попался — прописал ижицу.
1924 г.
Но в среднем по больнице с терпением полный швах.
Особенно наглядно это проявляется в автовождении: совершенно необъяснимая, маниакальная потребность сэкономить пару секунд, вынуждающая рисковать своей и чужими жизнями. Просто поищите видео по фразе Russian dashcam: происходящее на них очень красноречиво.
Из личного опыта — совсем недавняя ситуация, когда я приезжал в Россию на похороны отца: как известно, все приезжающие из-за границы должны по приезду сдавать тест на коронавирус. Мы пришли в тестовую лабораторию в «Шереметьево», где нужно было сначала записаться — пара девушек за компьютерами занималась регистрацией клиентов.
Клиенты же всех возрастов и полов, вместо того, чтобы выстроиться в очередь и спокойно зарегистрироваться, почему-то предпочитали роиться вокруг них как мухи. Они лезли чуть не через голову друг другу, постоянно перебивали друг друга и, перекрикивая друг друга, задавали девушкам вопросы. Девушки пытались делать свою работу, но народ постоянно им мешал и отвлекал, делая хуже самим себе — это был просто хаос.
Голландия
Перенесёмся в Нидерланды. Поначалу голландцы просто поражают своим терпением.
Чиновники и продавцы будут повторять непонятую глупым иностранцем фразу сколько угодно раз, без тени раздражения. Будут пытаться объяснять другими словами или на пальцах.
Если в магазине кто-нибудь невзначай перегородит проход своей тележкой, то голландец чаще всего просто подождёт, пока его заметят и — извинившись! — уберут тележку с дороги. В крайнем случае спросит:
— Mag ik even langs?
В своё время, когда я учил голландский на бесплатных курсах, меня шокировало ангельское терпение тётенек-волонтёров, которые бесплатно, в своё личное время, разжёвывали тугоумам-иностранцам азы языка.
В очереди голландцы будут стоять свободно, не дыша в затылок впереди стоящему, и никогда не полезут вне очереди, чтобы «только спросить», не получив разрешения у самой очереди.
То же можно отметить и на дорогах: водители без лишних напоминаний пропускают на пешеходных переходах, а порой и вне их, спокойно ждут на светофоре, пока зазевавшийся водитель перед ними заметит, что уже зелёный, будут терпеливо ехать позади группы велосипедистов (или даже бегунов), пока не представится возможность безопасно их обогнать.
Кстати, на самых драматичных видео с голландских видеорегистраторов машина обычно резко тормозит и ни во что не врезается.
Со временем вникаешь в тему глубже и замечаешь, что все люди разные и реагируют все тоже по-разному. В основном проявляется это всё же в частной, а не в профессиональной сфере. Некоторые национальности (точнее, этносы) — марокканцы, суринамцы, турки и, конечно же, наши — славятся вспыльчивостью. Таких здесь называют kort lontje, «короткий запал» — мол, им нужно совсем немного, чтобы вспыхнуть.
Но это всё скорее исключения, подчёркивающие правило: уважающий себя человек всегда ведёт себя достойно.
Терпения вам и не расстраиваться по мелким пустякам. ■
— самого быстрого сокращателя ссылок
Комментарии