Circus

Представление начинается и начинается новая песня,

А вот и конферансье с усами и в золочёном фраке,

И где-то затаился оркестр, внезапный, как известие —

То глушит рёвом свет, то растворяется во мраке.

Красивые и блестящие парад-алле устроили,

Выстроились в ряды, потом смешали движение,

Закидали нас серпантином и конфетти, и фальшивыми лентами,

Хотят поразить забитое в угол наше воображение.

А вот выбежал рыжий клоун и растянулся на сцене,

Он доволен собой, видимо, чрезвычайно.

И, лёжа в пыли, он думает: «Я — Чарли Чаплин, я гений!»,

Но он похож на воздушный шарик, лопнувший случайно.

А вот жонглёры — это хитрые бестии, туда-сюда тасуют разные предметы,

И всё у них в руках, и всё в порядке вещей, и никто ни при чём.

Они не могут стоять на месте, снаружи клоуны, внутри — пистолеты,

Если к ним подойдёшь, нарушишь их строй, накроет огнём.

Припев:

Я так люблю этот путаный цирк, где я тоже отчасти актёр,

Я смотрю на арену, как в битое зеркало, взглядом в упор.

Я притаился за спинками кресел, как хищник в высокой траве,

Трудно остаться спокойным, когда этот цирк, он уже в голове.

Вот акробаты, как сумасшедшие донимают нас своими кульбитами,

Они летают, как ангелы с неба сошедшие, но сильно побитые.

Они сквозь зубы и боль улыбаются, они напряжены почти до предела,

Как лампочка, вот-вот перегорят, но всё же делают своё хитрое дело.

А ещё есть индийский йог, он может такое, что будь здоров!

Он шпаги глотает, руки-ноги ломает и бросает ножи на живот.

Он предпочёл бы спать, конечно, не на битом стекле, а на куче зелёных долларов,

А лучше — их в чемоданы, потом под ручку мадам и в самолёт.

А вот люди со свинячьими рылами и свиньи с человечьими лицами,

И кто кого укрощает и дрессирует, так непонятно мне.

И рыла тычут в бока лицам вилами, а лица рыла бороздят гусеницами,

И кто-то львом притворяется, царём зверей быть пытается в этой показушной войне.

Но особо престидижитаторы отличаются своим образованием,

Поражают престижем и тратами и масштабом идей,

Идеальные реформаторы, оперируют нашим вниманием,

Ловкость рук, беглость глаз, бедность масс и куча новых затей.

А ещё здесь не видно директора, он очень похож на марионетку,

Он очень любит лежать, собою плющить кровать, ему на этот весь цирк наплевать,

Он что-то вроде протектора, на людей жмёт, как на гашетку,

Он любит напоминать, что будет вечно лежать и на спинах свой след оставлять.

Припев